Россия в мире

8. 8

«Легальная» демократия: Фридрих Хайек, Роберт Нозик

Эта модель во многом представляет собой возвращение к «про-тективной» демократии. Демократия, вообще говоря, необходима для защиты свободы, и это - оправдание принципу власти боль­шинства. Однако для того чтобы обеспечить мудрое и справедли­вое правление, необходимо наложить ограничения на действие это­го принципа. Главное ограничение - закон должен быть выше воли народа. Именно эту особенность приписывают теоретики «легаль­ной» демократии англо-саксонскому конституционному устройству. Центральным становится, таким образом, понятие «правового го­сударства». Как и «протективная», «легальная» демократия пред­полагает отделение государства от гражданского общества. Бюрок­ратическое регулирование (особенно в экономике) должно быть сведено к минимуму, а деятельность коренящихся в экономике за­интересованных групп - жестко ограничена. Прежде всего это ка­сается профсоюзов, которые нужно полностью отстранить от поли­тики. Главную опасность для демократии представляют собой коллективистские тенденции, под влиянием которых народы и по­падают на «дорогу к рабству» (Ф. Хайек).

Модель «легальной» демократии входит в политическую идео­логию так называемых новых правых. В экономическом плане она соотносится с построениями сторонников неолиберальной модели, настаивающих на возвращении к «свободной конкуренции» и нео­граниченному господству рыночных сил.

«Партиципаторная» демократия: Никое Пулантцас, Кэрол Пэй-тмэн, Бенджамин Барбер

Английское слово participation означает участие. Именно в нем авторы данной модели видят ключ к формированию нового типа гражданина - компетентного, заинтересованного в решении про­блем всего общества и сочетающего острое чувство индивидуаль­ности с коллективизмом. По существу, речь идет о социальной революции, но связанной не с узурпацией власти какой-то группой общества (как это было у Маркса), а с демократизацией. Для дости­жения этой цели необходимо создать ячейки самоуправления на местах (в том числе на производстве), реорганизовать политичес­кие партии в массовые движения с демократической внутренней структурой, сделать парламенты более открытыми перед народом. Верховенству закона эта модель не придает большого значения. Скорее наоборот, институциональная система должна быть готова к постоянным изменениям, к экспериментированию с политически­ми формами. Единственное, в чем эта модель сходится с предыду­щей, - это в острой критике бюрократии и стремлении сократить ее роль.

В любой классификации форм правления внимание концентри­руется не на сходстве, а на различиях между режимами, и это может дезориентировать. В принципе, либеральная демократия обеспечи­вает оптимальные возможности для выражения интересов и пред­почтений масс. Но и в истории эгалитарно-авторитарных режимов не так уж редки ситуации, когда, по выражению Мао Цзедуна, «рас­цветали сто цветов, соперничали сто школ». Авторитарно-бюрок­ратические режимы часто заявляют о своих намерениях осуществить коренные преобразования в интересах народа, однако их практи­ческие достижения могут быть гораздо скромнее, чем у либераль­ной демократии с ее умеренно-реформистскими ориентациями. При сравнении отдельных стран различия режимов вообще часто ока­зываются менее важными, чем различия в уровнях развития. Ска­жем, слаборазвитая страна с либерально-демократическим «фаса­дом» в действительности может ограничивать гражданские права значительно сильнее, чем индустриальная страна, даже если там су­ществует авторитарный режим.